Боевое кредо - Страница 27

– Ну, вы и идиоты, – пробормотал Каузов, вперившись взглядом в дорогу, – меня чуть кондрашка не хватила. Это же надо такое придумать! Сейчас пару километров еще, и как хочешь, но я остановлюсь – проверю своих.

– Ну, давай! А то, может, у твоих уже волосы на всех местах седые…

– Хорошо, я быстренько, а то мало ли что ваши дятлы еще учудят.

Через несколько километров Рома поморгал фарами и начал притормаживать. Сразу затормозить он не решался, зная своих водителей.

– Еще со всей скорости влетит мне в задницу, у нас ведь водители «оторви и выбрось, а потом еще и прикопай, чтобы не вылезло».

– Надо было из «ПКМа» очередью в окошко дать, – заныл из глубины салона Леня.

– Леня, ну его на фиг! Мы теперь действуем «агентурными методами». Так что сидим – и не отсвечиваем.

– А мы прорываться на командный пункт будем? – поинтересовались Артемьевы.

– Не, пацаны, давайте пользоваться ситуацией. Пусть «спортсмены» идут в атаку, мы как-нибудь по-другому отработаем – нашкодим «по-тихому» и свалим.

– Хр-р-р, м-м-м, о да-а-а, крошка, вот так, – вклинился в разговор лейтенант.

– Проснись, бригадную кассу сперли! – начали приводить в чувство «начфиненка» братья-связисты.

– Я не спал, я не спал, – очнулся лейтенант.

Прибежал Каузов.

– Фу, вроде все нормально, поехали быстрее, а то ваши быстроногие олени догонят.

Через минуту колонна снова неслась по трассе. В салоне было тепло, играла какая-то задушевная музыка в стиле тридцатых годов. Ко мне начал подкрадываться сон. Чтобы как-то прийти в себя, я начал усиленно думать о дальнейшем порядке наших действий. Никаких конструктивных идей в голову не приходило. Из салона доносился богатырский храп уставших разведчиков, в который вклинивалось тоненькое повизгивание лейтенанта…

– Рома, это что у тебя играет? – чтобы как-то отвлечься, спросил я Вермахта.

– Макс Раабе, стиль «берлинское кабаре».

– Редкостная дрянь, – отозвался я и, стукнувшись головой о «торпеду», провалился в экстаз сна.

Проснулся от возмущенных воплей личного состава, обвиняющего доктора в некорректном поведении и порче общественного воздуха. Часы на приборной панели показывали двадцать минут первого.

– Сейчас в Курояровку заедем, – известил Каузов.

По деревне в различных направлениях двигались разведывательные признаки передвижного командного пункта. Особенно много их столпилось возле единственного на всю округу круглосуточного киоска. Военные в камуфляже стояли в довольно прилично длинной очереди и скупали все подряд – в основном горячительные напитки.

Каузов подъехал к двум военным тентованным «Уралам» и кучке военного люда, толпившегося возле техники.

– Мужчины, как на пункт проехать?! – заорал он, высунувшись в окошко микроавтобуса.

– Водки больше нет, сейчас минут через пятнадцать еще подвезут, – донеслось из киоска.

– По дороге на выезд езжай! Там, на конце деревни, комендантский пост и КПП стоит. Только осторожнее, тут, говорят, диверсанты бродят, – ответили Каузову из толпы.

– Да на нас уже нападали, мы еле ноги унесли, – отшутился Рома, поморгал фарами своим остановившимся неподалеку машинам и двинулся дальше.

Никто на колонну летчиков внимания не обратил. Тут наверняка за день таких колонн проезжало по несколько штук. На выезде из деревни, сбоку от дороги, стояла лагерная палатка и столб с табличкой: «Комендантский пост. Ответственный – прапорщик Жигайло». Чуть подальше, на съезде с дороги, виднелся шлагбаум и одиозная фигура в тулупе и с автоматом.

– Блин, сейчас докапываться начнут, кто такие, куда едем, – встревожился Рома, достал из-под сиденья уставную шапку с кокардой и протянул ее мне. – На, надень вместо своей «пидорки» от греха подальше. Кто знает, что в голову этим комендачам взбредет. У меня там еще в салоне куртка-меховуха синяя валяется…

– Ее лейтенант чуть не испохабил, – подали голос из салона Артемьевы. – Она такая теплая и мягкая, что он ее во сне домогаться начал.

– Враки, – стал оправдываться «начфиненок», – вот она, куртка, забирайте.

Я в мгновение ока переоделся, скинул бушлат и тактический пояс, влез в синюю летную куртку и напялил шапку.

– Воротник подними и шапку на затылок сдвинь, – посоветовал сведущий в военной моде Ромашкин.

Каузов осмотрел меня и выдал:

– Вылитый технарь с аэродрома! Тебе еще фляжку с «Массандрой» за пазуху – и хрен отличишь! Ну, что, пойдем к прапорщику Жигайло. Будем давить своим летным авторитетом.

В палатке было холодно и неуютно, на топчане валялось какое-то подобие человека, укутанное матрасами. За колченогим столом возле слабо мерцающей керосиновой лампы, уткнувшись носом в полевой телефон, посапывал тщедушный солдатик, даже не очнувшийся при появлении двух незнакомцев.

– А что тут творится? – сразу пошел я в «атаку». – Где Жигайло?! Почему спим, боец?!

Солдат, очнувшийся от моего крика, в ужасе подскочил и заметался по палатке. Тот, кто лежал под матрасами, скатился, от греха подальше, под топчан и затих – видно, решил действовать согласно тактике енотов: «А я умер, не трогайте бедное животное».

– Прекрати панику, боец, – попытался успокоить солдата Каузов. – Где старший ваш, прапорщик Жигайло?

– Я-я-я-я старший, – донеслось из-под топчана, – сержант контрактной службы Никитин. А кто такой Жигайло – мы не знаем.

– А что тогда на табличке написано? – хором удивились мы.

– А мы с этой табличкой всегда выезжаем. Даже не читаем, что там написано, – продолжал отбрехиваться из-под топчана контрактник.